Моё
знакомство с этой лошадью началось весной 2007-го, когда я приехал
работать в Тверскую область на турбазу КАиСО "Тропа" конюхом и
инструктором конных прогулок. Влюбился я в неё с первых же минут моего
общения с тамошней конюшней, а лошадей там было три: Заира -
светло-серая деревенская лошадка двенадцати лет, Газман - серый в
яблоках мерин семи лет и Ванда - смесь текинца и тяжеловоза (мама
тяжеловоз, а папа полуахалтекинец) - энергичная и очень интересная в
работе тёмно-гнедая кобыла пяти лет.
Я неравнодушен к лошадям тёмных мастей - тёмно-гнедые, караковые,
вороные. Наверно поэтому, положил я на нее глаз ещё до начала
совместной работы. Про лошадей мне сказали, что это неуравновешенные,
невоспитанные дикие звери, народ с них сыпется, всех они растаскивают
на рыси и галопе и много других ужасов. При этом сообщили, что Ванда -
самая бешенная из троих.
И я взялся за работу, которая после городского проката (катание детей в
городском парке) была просто в кайф. Вначале я отрабатывал лошадей по
полтора-два часа в день каждую, работал на корде, под седлом, в упряжи.
И с Вандой мне было интереснее всего. С первых же часов, а может и
минут, между нами возникло какое-то особое доверие. Даже когда нам на
лесной тропе встретился однажды волк, лошадь словно доверила свой страх
мне и мы, повернув в обратную сторону, лёгкой рысью вернулись на
конюшню. По-моему, из нас троих больше всех напугался волк.
Через две недели ко мне привели первых гостей, попросив ни в коем
случае не поронять их. Прогулка прошла без происшествий, за ней
следующая и следующая... Я без проблем сажал на лошадей десятилетних
детей, женщин, которые начинали визжать при первом шаге лошади, пожилых
туристов без малейшего опыта верховой езды. Инструкторской ходила
каждая лошадь по очереди, но чаще Ванда. Ещё через некоторое время я
стал ездить на ней без сбруи. Случались, правда, и казусы: однажды
скакал галопом без седла и уздечки мимо коттеджей - ехал купать лошадь.
Расслабившись, я картинно подскакивал на спине кобылы, галопируя, сзади
поднимался шлейф пыли и песка, за мной наблюдали уже десятки глаз и
тут, перед спуском на берег озера, она резко повернула, подняв еще
больше пыли, и я нелепо шлёпнулся на землю. Тут же вскочив на ноги,
отвесил попутно оплеуху лошади, и, запрыгнув вновь к ней на спину,
продолжил свой путь. Оказалось, что никто даже и не понял, что
произошло – в пыли не видно было, что я упал. Доехав до озера, я,
уже в воде, встал на круп и нырнул. И тут Ванда решила отомстить мне за
оплеуху - быстро выскочила на берег и широким галопом помчалась обратно
на конюшню. Схватив в руки тапки, я бежал следом.
Однажды утром, вывозя с территории турбазы мусор, я напугал Ванду,
опрокинув мусорный бак. Вместе с телегой она умчалась в конюшню, её не
остановила даже натянутая поперек дороги цепь. Её она прошла прыжком
вместе с телегой.
В августе на ней катался небезызвестный Евгений
Касперский, которого я повез на обзорную прогулку с осмотром местных
природных красот. Едучи впереди, размышлял - чем бы Евгения удивить. И
тут услышал сзади вскрик и, обернувшись, увидел, что Ванда лежит в
воде, а Касперский, сидя на ней, удивлённо интересуется: что же это
произошло. Ванда, словно угадав моё настроение, переходя брод, решила
прилечь попить, т.к. на ходу отвлекаться ей не позволяли. Думаю, тезка
до сих пор помнит эту прогулку.
Во
время моей работы на Селигере («Тропа» расположена вблизи
озера Селигер, точнее на озере Вселуг) лошади стали особой "изюминкой",
некоторые гости, приезжая снова, заранее заказывали конные прогулки.
Осенью мне пришлось уволиться, и вернулся на турбазу я только в
феврале.
Девушка,
которая работала в моё отсутствие (по её словам, кстати, КМС по
конкуру), сказала, что с этой безбашенной лошадью она не хочет работать
- здоровье дороже. В новогодние праздники она чего-то испугалась и
понеслась вместе с санями в овраг, побила посуду и другие вещи, которые
были в санях. А на масленицу, когда работал уже я, нужно было катать в
санях скоморохов с трещотками, погремушками и прочими гремящими
звенящими и брякающими вещами. Я запряг Ванду и откатал праздник, хотя
и приходилось временами ободрять её, обходя спереди и похлопывая по
шее, нашёптывая что-нибудь успокаивающее в настороженное ухо. Когда это
увидел В.Р. - руководитель проекта – он удивлённо спросил: "ты
вправил ей мозги?".
Зимой, когда вообще было много свободного времени, и я часто проводил
его с лошадьми, у нас с Вандой появились даже свои игры –
например, мы играли в догонялки. Наверное, со стороны это выглядело
определенным безумием: сначала я носился по леваде за Вандой, затем мы
менялись ролями. Честно говоря, тут я не только уступал в скорости, но
и старался держаться вблизи забора, чтобы в случае необходимости
юркнуть на другую сторону – разыгравшись, кобыла пыталась меня
укусить или даже ударить копытом. Вскоре я научил кобылу контролировать
себя, и подобные игры стали менее опасными: она, бывало, выплясывала
вокруг меня, делая вид, что пытается укусить или затоптать, по двойному
хлопку у морды взвивалась в свечу, но по одному взмаху или вскрику игра
прекращалась. Нам обоим было весело, и поощрял я Ванду только
маленькими кусочками хлебушка. Так мы могли играть часами.
Весной
я ушёл служить в армию. Отслужив, вернулся в Рязанскую область к
родителям, где у меня уже была лошадь, Беатрис, с которой я работал с
пяти месяцев. Тогда же хотел выкупить Ванду, но мне ответили отказом. А
сейчас, больше года спустя, я узнал, что лошадей распродают и,
созвонившись, предложил себя в качестве покупателя на Ванду... Осталось
дождаться окончательной цены и попробовать успеть собрать нужную сумму.
Очень надеюсь опять встретится со своей любимицей. Только теперь
надолго.